Февральский Иерусалим поражает гладкостью камней - и брусчатка в Старом городе, и Западная стена, все будто вылизано невидимым метафизическим морем милли- (здесь на секунду замереть, осознавая число) -ардов шагов и прикосновений. Холодный ветер, мы застегиваем куртки, находя в них прибежище от зимы (здесь постоянно хочется брать это слово в кавычки) и, вскоре, яркое солнце, заставляющее убирать куртки в рюкзаки. Впрочем, к вечеру снова холодает и мы пьем чай с корицей в маленьком номере отеля в западной части города. Множество запахов - баранина, ладан, что-то кислое, резкое, но ничто не вызывает отвращения, здесь все на своем месте, включая и запахи, которые, казалось бы, должны совершенно случайно оказываться в ноздрях странника, находящегося в постоянном движении. Тем не менее, все вовремя. И христианские святыни (кажущиеся, впрочем, надуманными), и Стена (прикосновение к которой, в отличие от, порождает совершенно объективные переживания), и рыночные торговцы, и множественные бро
Комментарии
Отправить комментарий